Жінка присіла на лавочку і стала жалітися бабусі на могилці - все про свого чоловіка розказала, як мучиться і бореться з його гульками і запоями ... І тут за спиною пролунав жіночий голос ...
Сегодня утром вернулась из отпуска Юля, соседка и приятельница Ирины, которая жила этажом выше и уже вечером позвонила ей.
— Привет. Ты дома?
— Да, дома.
— Я забегу к тебе, со мной такое произошло, такое, ты не поверишь, до сих пор как вспомню, волосы дыбом встают.
— Иди уже, я чайник поставлю, пока ты спустишься.
Ирина откинула цепочку на двери и пошла ставить чайник. Юля вихрем ворвалась к ней на кухню и повторилась, подавая ей пакет с гостинцами.
— Ирка, это было что-то, даже сейчас мне страшно и не по себе.
— Ну уже начинай, не томи, да и самой смотрю не терпится поведать свою страшилку. Куда снова вляпалась?
У Юльки была такая черта характера — любопытство, ей всегда и до всего было дело. Вот и попадала в различные истории, правда они заканчивались хорошо и то, слава Богу.
— Помнишь, я перед отъездом тебе говорила, что надо будет в деревню заехать, где бабушка жила, на кладбище сходить её и деда проведать, могилки поправить, подкрасить оградки. Так вот, когда ехали на море, не получилось, только на обратном пути заехала.
Генка, как всегда, подложил мне свинью, последние два дня пил беспробудно с какими-то якобы сослуживцем, которого встретил там, на море. А может придумал это для меня, чтобы меньше орала на него. И представляешь, в последнюю ночь перед нашим выездом, он так надрался, припёрся под утро и вырубился прямо на полу у кровати, заползти на неё сил у него не хватило.
Утром не могла его разбудить, перевернула на спину, а у него рубашка в губной помаде, представляешь. Психанула, швырнула его документы и оставила в номере, села в машину и уехала. Сам пусть добирается, балбес.
Так вот, приехала я в деревню, купила краску, кисточки, зашла в церквушку, свечи поставила за упокой всем умершим родным и с собой на кладбище ещё взяла, на могилках зажечь. Вначале к дедушке на могилку, так получилось, что они с бабушкой в разных сторонах похоронены. Всё сделала, могилка сильно заросла, очищала оградку, потом красила, в общем провозилась.
Потом к бабушке на могилку приехала, она была более ухоженная, в отличие от дедовской. Видимо, это тётя Валя к ней приходила, правда, покрасить надо было, но уже вечерело, и я решила переночевать у этой тёти Вали, а наутро приехать и доделать.
Прежде чем уходить, присела на лавочку и как в детстве, начала жаловаться бабушке. Всё про Генку рассказала, говорю, что живём с ним два года, последний не живу, а маюсь и борюсь с его гулянками, так что решила — разведусь с ним, сил нет его выходки терпеть. И если честно, нет никакого желания рожать от него детей.
И тут за спиной раздался женский голос:
— И правильно сделаешь, всё равно не исправится, а только маяться с ним всю жизнь будешь.
Я вздрогнула от неожиданности, оглянулась, а у оградки стоит приятная женщина лет пятидесяти, в красивом зелёном платье. Я поздоровалась с ней, а она продолжила:
— Что толку, я терпела своего, он что — оценил? Нет. Я и ругалась, я и лечила, и к бабушке в соседнее село возила, а он как ни в чем не бывало продолжал пить да гулять. Потом родила ребенка, думала остепенится, а он начал руки распускать. В общем, девонька, как говорят, горбатого могила исправит, как моего. Замёрз зимой пьяный в снегу.
Мы с ней постояли немного, поговорили душевно, приятная женщина оказалась. Потом я извинилась, сказала, что устала, поеду отдыхать и спросила:
— Может вас подвезти до дома?
Она так грустно рассмеялась и сказала:
— Мне рядышком, сама дойду, прогуляюсь.
Наутро я приехала на кладбище покрасить всё и сразу оттуда на трассу и домой. Вначале покрасила крест, потом калитку, оставила её распахнутой, потому что попросила тётушку прийти и на оградках закрыть калитки, у деда тоже ведь открытую оставила.
Развернулась к той стороне, где вчера женщина стояла и начала красить. Дошла почти до конца оградки, когда мой взгляд упал на надпись и фотографию соседней могилки. Ирка, у меня от страха ноги подкосились. На фотографии была та женщина в зелёном платье, с которой я вечером разговаривала, как с живой.
Я бросила всё, заскочила в машину и по газам. Не помню, как на трассу выехала, в меня чуть машина не врезалась, только тогда я опомнилась. Мне было так страшно, всё казалось, что она прямо рядом со мной и в машине окажется. Представляешь, я с покойницей разговаривала, которой уже несколько лет нет в живых. Это как, это что, ты можешь мне объяснить?
Ирина тоже была поражена необычностью произошедшего с Юлей. Видно, было по ней, что не выдумывает, да и не в её характере небылицы рассказывать. Она только и смогла ей ответить:
— Прям мистика какая-то с тобой на этот раз случилась. Женщина услышала, наверное, твои слёзные жалобы бабушке, что у тебя такие же проблемы с Генкой, как у неё с мужем были, вот она и решила подсказать тебе, чтобы ты не мучилась как она. Это её душа, истерзанная, с тобой говорила.
— Ирка, но это нонсенс, это не в какие рамки не лезет? Как она могла со мной говорить, если она и её зелёное платье уже истлели под землёй. Я знаю, слышала про такое, но вот случилось со мной и мне не верится и страшно до сих пор.
— Нам многое в нашей жизни не дано знать. Видимо, и не надо. Вот такое, мистическое, изредка проявляется, прорывается сквозь завесу тайны. Людей вот пугает, как тебя. Ну чего теперь-то бояться? Зато, Юлька, такое происшествие, на всю жизнь запомнишь.
— Ну да, ты права. А с Генкой я всё-таки разведусь, решила на этот раз окончательно. Ладно, давай пить чай, я тебе там мёду с пасеки привезла.