Проходячи повз жінку з малям у колясці, вона почула колискову пісню, яку написала сама для своєї маленької донечки ...
Тане показалось, что она ослушалась, но ее любимый Виталик снова повторил:
-Детка, ты и сама все понимаешь! Я тебя очень люблю, но сейчас не то время, чтобы нам заводить ребенка! Ты школу недавно закончила. Мне как раз работа с переездом в другой город подвернулась. Сама подумай! Как мы с младенцем будем по съёмным квартирам жить?
Девушка пыталась как-то переубедить парня, но он только брезгливо морщился, слушая ее доводы.
- Не в подходящий момент ты залетела. Решай вопрос быстрее. Давай в другой город собираться. Там перспективы, а тут... Ну что здесь ждёт? Видишь же! Все кто чем живёт! Ни зарплат толком, ни возможностей хоть чего-то добиться.
Таня слушала и к финалу тягостного разговора уже послушно кивала головой. Она для себя уже все решила.
В родном городе ее действительно не ожидало ничего хорошего. Слишком ярким был пример отца и матери, которые постепенно скатывались вниз . Радость, горе и даже окончание рабочей недели они отмечали одинаково со стаканами в руках. Девушка пыталась бороться за обожаемых когда-то людей, но ее упорно игнорировали. Именно равнодушие матери, которой она сообщила о своём положении, стало поводом принять решение о переезде с Виталиком в другой город.
Вот только Таня решила сохранить ребенка. Она надеялась, что все устроится наилучшими образом, но сильно ошибалась. Было совсем не до амбиций. И она пошла практически на первое же место, где не требовалось высшего образования или специальных навыков.
Любимый парень был не в восторге от того, что обаятельная Таня стала официанткой, а иногда и посудомойкой, когда с деньгами становилось совсем туго, но запрещать ей не пытался. Именно зарплата и чаевые девушки шли на оплату съёмной квартиры и на продукты, и на все бытовые мелочи.
Виталий стал частенько задерживаться на работе, объясняя все необходимостью хорошо себя зарекомендовать. А однажды вечером забежал на квартиру лишь для того, чтобы забрать свои личные вещи.
- Детка, не хочу ничего придумывать. В общем, я тебя разлюбил. Квартиру если потянешь, можешь и дальше снимать. Вот номер хозяйки. Так что не поминай лихом.
- Виталий, как? Как же я? Как наш ребенок?
- Слушай, ну мы же вроде договорились тогда. Или ты втихую всё решила по-своему? Вот сама и выпутывайся. Ладно, у меня нет больше времени с тобой болтать. Меня ждут. Всё, пока!
Когда дверь за Виталиком захлопнулась, Тане хотелось плакать. Вот только слез не было. Лишь бесконечная обида и на предавшего ее любимого человека, и на себя саму. Впрочем долго горевать было некогда.
Возвращаться домой совершенно не хотелось. Таня, хотя и была достаточно юной, но прекрасно осознавала, что родители ей помогать не станут. К тому же при любом удобном случае будут упрекать испорченной репутацией и лишним ртом.
Беременность проходила практически незаметно для будущей мамы. Может быть помог крепкий молодой организм, а может желание ребёнка родиться.
Таня, не испытывая практически никаких неудобств от своего интересного положения, даже не стала обращаться в женскую консультацию. Она старалась заработать как можно больше денег для того, чтобы не так отчаянно нуждаться хотя бы первое время после появления малыша.
Хозяин кафе был не очень доволен тем, что симпатичная официантка, умеющая искренне рекомендовать посетителям блюда, и привлекать их совсем не наигранным гостеприимством, не сможет больше обслуживать столики. Тане разрешили помогать на кухне и даже официально позволили забирать домой остатки продуктов. Девушка не наглела и была очень благодарна неожиданной поддержке. Однако вскоре ей с сожалением пришлось покинуть заведение. Во-первых, стало тяжело физически находиться всё время на ногах у кухонного стола. Во-вторых, что самое главное, в кафе стал частенько заглядывать Виталий со своей новой девушкой, длинноногой и беззаботно смеющейся красавицей.
К несчастью, чувства к парню все еще оставались у Тани. Ей было до слёз неприятно видеть как он нежно ухаживает за другой. Хотя посетителям вход на кухню не был разрешён, Татьяна очень боялась предстать перед бывшим в расплывшемся виде. К тому же интересное положение её совсем не украсило. Лицо округлилось, нос приобрел форму картошки, и походка вразвалку привлекательности не добавляла.
- Девочка будет! - уверенно сказал повар, относившийся к девушке хотя и строго, но без злобы, и даже с плохо скрываемым сочувствием.
Официально Таня не была трудоустроена, поэтому никаких выплат ей не полагалось. Именно поэтому она была до глубины души тронута тем, что при расставании весь коллектив пожелал ей счастья, сопроводив добрые слова конвертом с наличными, и сумкой с небольшим детским приданым. Некоторые вещи были совершенно новенькими, а другие в отличном состоянии. Самым ценным было ощущение поддержки. И у Тани появилась хотя бы небольшая вера в то, что всё будет хорошо.
С сожалением девушка покинула заведение и по совету одной из уже бывших коллег перебралась в другую квартиру. Также по рекомендации она устроилась надомницей в швейный цех. В начале было трудно приспособиться к машинке, но вскоре Татьяна освоила и это ремесло. Когда родилась дочка Лика, именно швейный заработок помогал небольшой семье держаться не впроголодь.
Конечно пришлось неоднократно переезжать, но о возвращении в родной город Таня не думала. К тому же Лика была очень спокойным ребенком. Даже когда она была недовольна, ее плач больше был похож на мяуканье котенка. Девочка легко засыпала под незатейливую песенку на немудреный мотивчик, которую для неё случайно сочинила мама.
- Мур и мур, и баю-бай!
Слышишь за окошком лай?
Мур и мур, и баю-бай!
Кто идёт к нам? Угадай!
Ночь несёт мешок подарков,
Снов весёлых, самых ярких.
Мур и мур, и баю-бай!
Спи, малышка, засыпай!
Завтра будет новый день,
Просыпаться будет лень!
Мур и мур, и баю-бай!
Крепко глазки закрывай!
Всё потихоньку стало налаживаться, но из-за кризиса внезапно просто рухнули заработки и пришлось перебраться в очень скромное жилище.
Лике было уже почти 3 года и её мама не могла нарадоваться, что девочка спит днём и совсем не боится немного побыть одна. Татьяна использовал это время, чтобы попробовать найти дополнительную работу, оббежать детские садики и выхлопотать место для дочки.
Однажды, вернувшись после очередного бесполезного похода к заведующей детского сада, Таня едва не потеряла сознание от увиденного. Дверь съёмной квартиры была приоткрыта, хотя замок никак нельзя было открыть изнутри. Пропали не только все мало-мальски ценные вещи, но и Лика. Вместе с девочкой исчезли документы и ее игрушки.
Татьяна побежала в отдел полиции, но там заявление о пропаже ребенка от гражданки без паспорта даже отказывались принять.
Совершенно случайно женщину узнал майор, заглядывавший когда-то в кафе. И только благодаря этому, Тане пошли навстречу. Ей подсказали как оформить восстановление документов и наконец приняли заявление, однако дело не двигалось. Татьяна жила надеждой, но никаких следов обнаружить не удалось.
Во встреченных похожих девочках женщина видела свою малышку, но ни разу не оказалось, чтобы это был ее ребенок. Таня еженедельно появлялась у следователя, но никаких новостей не получала.
Груз вины за то, что оставила дочь без присмотра, придавливал несчастную мать, а неопределенность едва не отправила ее за край. От решительного шага останавливала иступленная вера в то, что Лика вернётся.
Лишь через 15 лет Татьяна разрешила себе покинуть неприветливый город, в котором у нее забрали Лику. Женщина зарегистрировалась на всех сайтах по поиску пропавших и старалась выжить ради призрачного шанса однажды встретиться с дочкой.
К постаревшим родителям Таня не вернулась, а устроилась в ближайшем городе.
Пролетело ещё 5 лет, наполненных тревогой из-за дочки. И однажды, сокращая путь с работы домой, женщина резко остановилась, услышав негромкую песенку. Из шедшей за ней стайки подростков, один парень не успел среагировать на такой манёвр и врезался женщине в спину. Приятели хихикали. Мальчишка тихонько извинился, только Татьяне было всё равно. Для неё весь мир сконцентрировался на скамейке, стоящей чуть в отдалении от пешеходной аллеи. Знакомые слова, звучавшие с той стороны, обжигали как раскалённые угли.
- Мур и мур, и баю-бай!
Кто идёт к нам? Угадай!
Пела молодая женщина лет двадцати, качая коляску.
У Татьяны непроизвольно потекли слёзы.
- Что, очень больно? - обратился к ней смущённый паренёк.
- Думать надо перед тем, как останавливаться! - выкрикнул кто-то из его компании.
- Простите, я спешу! - только и смогла произнести Таня.
И пошатываясь, направилась к скамье. Она не слышала беззлобных шуток от подростков в свой адрес. Всё внимание было сосредоточено на женщине с коляской.
- Извините, можно я присяду рядом? - спросила она у незнакомки.
И получив безмолвное разрешение кивком, буквально рухнула на скамейку. Никакой ошибки или слуховой галлюцинации не было. Звучала действительно та самая колыбельная, которую почти 20 лет назад сочинила Татьяна.
Женщина пристально рассматривала незнакомку, иступлено искала похожие черты. И не находила. Лика была брюнеткой с карими глазами, а перед ней сидела русоволосая сероглазая девушка. Практически никаких совпадений. Незнакомка, не выдержав пристальных взглядов, прервала пение.
- Вам что-то надо? Денег или поговорить о спасении? Так это вы не по адресу! У меня всего и богатства-то... Сын и коляска. И та, подаренная.
- Нет, ничего такого! У меня странный вопрос. Эта песенка. Откуда вы ее знаете?
- Подружка моя, Дина, напевает когда я ее прошу со своим сыном посидеть. А в результате Василёк теперь только под эту дурацкую "мур и мур" засыпает. Вот и я теперь позорюсь!
Татьяна поняла, что у неё снова появился смысл жизни и попросила:
- Очень прошу! Умоляю! Дайте мне адрес или номер телефона вашей подруги. Это очень важно!
Незнакомка немного подумала, а затем предложила:
- Координаты я вам давать не стану! Мало ли что! Но вот подождать со мной вы можете. Динка сейчас должна сюда подскочить. Мы договорились, что она после работы с Васильком посидит, пока я в парикмахерскую схожу.
Татьяна поблагодарила женщину, которая представилась Ульяной. И с волнением вглядывалась в силуэты на аллее. Новая знакомая не успела ничего сказать, как женщина материнским сердцем поняла, что к ним по дорожке приближаются её дочь.
- Лика! - прошептала она.
- Дина! - поправила Ульяна.
Но Татьяна её не слышала. Она подлетела к дочери, но не решилась обнять. Внимательно рассматривая девушку, Таня окончательно убедилась - это именно её Лика. Вот едва заметный шрам на переносице. Память о детстве. Женщина представилась и попросила:
- Здравствуй! Если можно, выслушай меня!
- Давайте я сейчас Улю заменю, а то ей в салон спешить надо. И тогда вас выслушаю, - достаточно легко согласилась девушка.
Татьяна рассказала, что услышала знакомую песенку и призналась, что именно она её и сочинила. И ответ девушки её ошарашил.
- Что? У кукушки - матери совесть проснулась? Мне отец давно признался, что ты меня бросила, а он к себе забрал. Я тогда с женщиной, которую считала мамой, крупно поссорилась. Она и выкрикнула, что я ей вообще чужая! И она не намерена меня терпеть!
Татьяна, волнуясь, что Лика ей не поверит, торопливо открывала на смартфоне все сайты, где регулярно обновляла объявление о пропавшей дочки.
- Просто детектив! - только и смогла выговорить девушка.
А потом попросила:
- Спойте, пожалуйста, эту колыбельную!
В парке вновь раздалось негромкое пение. А когда все слова прозвучали, девушка крепко обняла Татьяну.
- Я события своего раннего детства помню плохо, но твои интонации в этой песне частенько всплывали у меня в голове. Давай когда Уля вернётся , ты со мной ко мне домой поедешь. Очную ставку устроим моему отцу и мачехе.
Татьяна согласилась. И в этот же вечер многолетняя тайна была раскрыта. Именно Виталий забрал свою дочь когда выяснилось, что у его жены не может быть детей. Мужчина решил, что трёхлетнему ребёнку будет просто внушить необходимую информацию, но просчитался в том, что в памяти девочки останется не самая складная материнская колыбельная.
Простить Виталия Татьяна не смогла, но по совместному решению с переехавшей к ней дочкой, выдвигать в его адрес обвинение не стала.
- Мы и так много лет провели порознь, а судебные процессы ещё больше отнимут наше время! - сказала Татьяна, крепко обнимаю свою любимую дочь.