Саму відьму ми бачили часто – це була висока худа жінка. Вона сильно кульгала, і коли йшла по вулиці, була вічно закутана в темну шаль ... і от одного разу вона вручила мені подарунок!
Любите ли вы качаться на качелях? А варенье из красной смородины? Вы спросите: а какая связь? И я вам отвечу: никакой! Уверена, вы решите, что старуха просто заговаривается и говорит бессвязные речи. Иногда есть немного. Поверите ли, но я не всегда была такой.
Так вот, о качелях и красной смородине. Всю мою жизнь... Однако, я увлеклась. Я не собиралась утомлять вас перессказыванием своей жизни. История, которую я хочу рассказать, совсем не обо мне. Вернее, не совсем обо мне. Вернее... впрочем, лучше послушайте, а потом сами решите, о чем она.
Я выросла в небольшом городке. У нас был маленький каменный домик, но зато огромный сад, принадлежавшие еще семье моего отца. Весь сад был засажен красной смородиной. Моя мать и сестры готовили из нее желе, мармелад, морсы, варенье, пастилу. Весь городок знал, что у нас можно найти любые сладости! Говорили, что папин брат, который погиб молодым, тоже очень любил красную смородину. А вот мой папа - нет. Мой папа любил курить трубку!
Да, так вот о саде. Как я сказала, он был весь усажен смородиновыми кустами, и только в дальнем углу рос молодой дубок. Он был в самом росте, крепкий, сильный, и у отца не поднялась рука срубить его, чтобы посадить еще несколько кустов.
В том же самом уголке наш сад примыкал к соседскому. Забор там никогда не ремонтировали, а потому он почти заваливался на соседский сад. Я сказала - сад, но назвать его садом было трудно: весь заросший какой-то серой травой, он даже в солнечный день казался мрачным и темным. В глубине этого неухоженного участка тоже стоял дом, совсем маленький, всего в два окошка. Мы с сестрами знали, что там живет ведьма.
Кто сказал нам, что она ведьма?.. Не знаю. Может быть, мы сами так придумали. В детстве мы не задумываемся, откуда что берется и почему все так, как есть. Я тоже не задумывалась.
Саму ведьму мы видели часто. Это была высокая худая женщина. Она сильно хромала, и когда она шла по улице, вечно закутанная в темную шаль, то ее нельзя было ни с кем спутать. Она всегда ходила медленно, ни на кого не глядя, ни с кем не здороваясь, и мы ни разу не видели, чтобы с ней кто-то заговаривал. Ее не то, чтобы сторонились, а как бы не замечали.
Да! Я не сказала самого главного! В том самом повалившемся заборе была калитка! Представляете? Неужели когда-то ведьма приходила в наш дом, а кто-то из наших ходил к ней? Это было самое удивительное, потому что я ни разу не слышала, чтобы ее упоминали у нас.
Однажды я спросила у матери, откуда вязлась эта калитка, но она мне не ответила. Зато вечером я случайно подслушала, как она выговаривала отцу, что забор в задней части сада надо давно подправить, что не хватало только, чтобы... Я не узнала, чего не хватало, потому что отец перебил ее:
- Она же не крадет смородину! - сказал он.
Я почувствовала, что назревает ссора, и убежала.
Однажды мы с младшими сестрами забежали в тот самый уголок сада, и нам пришла в голову идея устроить под дубочком качели. Мы нашли в сарае старую веревку, долго возились, чтобы приладить ее, но в конце-концов соорудили самые настоящие веревочные качели. Мы провозились с ними так долго, что теперь нам не терпелось качаться. Мы стали спорить, кому из нас быть первой, и как водится, перессорились. Кончилось тем, что я рассердилась и ушла, а на другой день, когда все были в церкви, я сбежала со службы, чтобы успеть вдоволь накачаться.
Я уселась на качели и радуясь, что они в полном моем распоряжении, начала раскачиваться. Я качалась так довольно долго, и сама не заметила, как мои туфельки уже стали касаться листьев дерева. Совершенно случайно я бросила взгляд на соседний участок, и сердце мое ушло в пятки: прямо позади меня стояла ведьма!
Она то поднимала, то опускала руки, и что-то кричала мне. От страха я вцепилась в веревки изо всей силы, чиркнула по земле каблуком, пытаясь остановить качели, но веревка, как я уже сказала, была старой. Она просто-напросто перетерлась, и я со всего размаха полетела прямо в смородиновые кусты. Последнее, что я увидела, была ведьма, которая, с силой рванув на себя ветхую калитку, бежала ко мне.
Очнулась я в незнакомой светлой комнатке. Я лежала на высоком диване, на мягкой подушке, а мои колени и щиколотки были обвязаны чем-то холодным.
- Хорошо, что вы оказались дома. - услышала я женский голос, который показался мне довольно приятным.
- Она отделалась царапинами, - ответил мужской голос, - но нужно найти ее родителей.
- Они в церкви, я послала мальчишек сказать им. Скоро они будут здесь.
- Передайте им, чтобы зашли ко мне вечером. Девочка может идти домой, но лучше бы ей полежать еще пару часов.
Я вытянула шею и увидела в дверях доктора и... ведьму. Неужели меня принесли к ней домой?
Я слышала, как доктор распрощался, и как ведьма проводила его, и закрыла за ним дверь. Потом она подошла к столу у окна и стала заваривать что-то душистое в большом круглом чайнике.
Наверное, я застонала, или же она услышала, как я зашевелилась, но она обернулась ко мне.
- Глупая девчонка, - сказала она, - битый час я кричала тебе, чтобы ты остановилась.
- Я не слышала... - пробормотала я.
- Лежи смирно.
Ведьма налила в чашку свой дымящийся напиток и поднесла мне.
- Выпей.
- А что это? - недоверчиво спросила я.
Она усмехнулась:
- Что, думаешь ты, пьют в нормальных домах? Уж точно не ваш смородиновый морс.
Я невольно засмеялась. Мне было совсем не страшно. От чашки исходил восхитительный пряный аромат! Я вспомнила, что с самого утра еще ничего не ела и стала жадно пить тот напиток. Он оказался обычным чаем, но очень вкусным.
Пока она поила меня, я смотрела на ее руки. И знаете что? - они мне очень понравились! Они были изящными, очень красивой формы, тонкие пальцы с аккуратными ухоженными ногтями. Я видела такие руки только на репродукциях в книгах. Ногти моей матери и сестер всегда были в черных трещинках от постоянной возни с ягодами. Я подняла глаза на ее лицо, и мне показалось, что она еще совсем молодая, как моя мать.
Не знаю, почему, когда я видела ее на улице, мне казалось, что она старше. Может быть, потому, что она хмурилась? У нее были очень темные голубые глаза, почти черные, а волосы, которые всегда казались мне седыми, просто-напросто русыми, даже немного золотистыми. Вообще, здесь, у себя дома, она вовсе не выглядела ведьмой.
- Я уже послала за твой матушкой. - сказала она, когда я осушила чашку. - Отдыхай.
Она отвернулась от меня и стала собирать со стола. Я украдкой рассматривала ее комнату. Никогда бы не подумала, что дома у ведьмы может быть так уютно. На стенах висели вышитые картины, в плетеных кашпо красовались цветы белой герани, стол был покрыт кружевной скатертью, а на окнах развевались легкие занавески в мелкий цветочек. У нее пахло свежезаваренным чаем, сухими травами и медом. Все это было так мило и удивительно - в сказках ведьмы жили совсем иначе!
В этот момент дверь распахнулась и в комнату вбежала моя перепуганная мама, раскрасневшаяся, с рассыпавшимися волосами.
- Где моя девочка? - закричала она с порога. - Что ты с ней сделала? Ведьма ничего ей не ответила, только кивнула в мою сторону.
- Мама! - отозвалась я с дивана, - Мамочка! Я упала с качелей, и ко мне приходил доктор, но я могу уже идти домой!
Мама побледнела так сильно и внезапно, что я испугалась.
- Что? Что такое? - запинаясь, проговорила она, - Какие еще качели?
- В саду, мама. Я раскачалась и упала, а очнулась уже здесь.
Мамино лицо исказилось. Никогда раньше я не видела ее такой. Она вскочила и закричала на ведьму срывающимся голосом:
- Говори, что ты сделала с моей дочерью! Снова качели? Тебе мало того, что ты уже натворила? Где эти качели? Я сожгу их!
- Я завидую твоей глупости, Клара. - ледяным тоном ответила ведьма. - Она у тебя совершенна. - и взглянув на меня, добавила, - Своей истерикой ты перепугала дочь, а ей нужен покой.
- Идем отсюда! - мама вся дрожала, обнимая меня и помогая мне встать с дивана. - Скорее домой!
Мы направились к выходу, и в дверях столкнулись с папой.
- Что случилось? - спросил он, переводя взгляд с меня на маму, потом на ведьму, и снова на меня.
- Я говорила тебе, что нужно поставить забор между нашими садами! - со слезами в голосе выкрикнула мама.
- И повыше, Клара! - рассмеялась ведьма.
- Да что здесь происходит? - повысил голос папа. - Что с моей дочерью?
- Ничего, Эдуард, с ней все в порядке. - ответила ведьма, - Не беспокойся, она сумеет наварить еще много смородинового варенья.
- Идите домой. - велел папа нам с мамой. - Мне нужно переговорить с Терезой.
Так я узнала, что ведьму зовут Тереза.
На другой день явились рабочие. Они разобрали старый забор между садами, и поставили новый - глухой, высокий, из толстых досок и уже без калитки. Я хотела сбегать, посмотреть, но меня не пустили - мама заставила меня лежать в постели все выходные, хотя я и чувствовала себя прекрасно. Потом я узнала, что те же рабочие все-таки спилили наш молодой дубок, под которым мы устроили качели. Больше мне незачем было бегать в дальний уголок сада.
* * *
Признаюсь, я больше не вспоминала о том случае - в детстве нам хватает впечатлений и забот, и вскоре случай с падением совсем забылся. Прошло много, очень много лет. Я приехала в родной городок уже после смерти мамы. Отец жил теперь один, но в доме почти ничего не изменилось, разве что в саду больше не было смородиновых кустов - после смерти мамы некому было заниматься ими, и почти все их вырубили, чтобы проложить дорожки.
Мы шли с отцом по такой дорожке, и дошли до того самого дальнего уголка. На том месте, где когда-то рос дубок, стояла деревянная беседка. Мы вошли в нее.
- Я часто сюда прихожу. - сказал отец. - Здесь спокойно и тихо. За забором теперь никого нет...
- А ведьма? - спросила я.
- Ведьма... - повторил отец, и взглянул на меня, - Ведьмой ее прозвали глупые мальчишки на улице.
- Ее звали Терезой? - смутно вспомнила я.
- Да. Наши матери были подругами, и мы с Терезой тоже были очень дружны.
- Разве? Я ни разу не видела ее у нас.
- Это правда. Твоя мама долго винила ее в смерти Роберта.
- Твоего брата? Неужели ведьма... прости, папа... неужели Тереза имела отношение к его смерти?
Отец помолчал несколько секунд, медленно набивая трубку, потом положил ее на лавочку и заговорил:
- Мы все жили по соседству. Я, Роберт, Тереза, твоя мама, и еще несколько наших друзей. Мы каждый вечер собирались вместе и проводили время у кого-нибудь в саду. Ты знала Терезу, когда она уже стала... такой, а в юности мы все были влюблены в нее! - он снова замолчал. - А она, кажется, никого не выделяла.
- А как же мама? - спросила я.
- Клара была влюблена в Роберта. Она ни на кого больше и смотреть не хотела!.. Так вот, мы каждый раз собирались у кого-нибудь в саду, а в тот вечер мы решили пойти в парк. Клары тогда не было с нами. В парке стояли большие тяжелые качели. Нужны были несколько человек, чтобы раскачать их, но зато когда они набирали скорость - ух! Не все отваживались качаться на них. Мы пришли в парк, и двое из нас тут же побежали раскачивать эти качели. Потом кто-то качался, потом качался и я с кем-то из девушек, а потом на качели встали Роберт и Тереза.
Отец взял трубку в руки и я заметила, что они у него дрожат. Наверное, и он это заметил, потому что тут же опустил ее обратно.
- Когда мы, те, что стояли внизу, заметили, что опоры качелей зашатались, мы тут же закричали, чтобы Роберт с Терезой остановились. Но эти качели нельзя было так быстро остановить... они упали.
- Вместе с твоим братом и Терезой? - ахнула я.
- Да. Роберт умер сразу. Тереза выжила, но очень долго болела и... осталась больной. - отец замолчал.
- Но почему же мама винила ее? - спросила я.
- Она очень уж убивалась о Роберте. Все говорили ей, что никто не виноват. Качели могли выдержать сегодня и рухнуть завтра, и тогда погиб бы кто-нибудь другой. Это был просто несчастный случай, я ведь сам все видел. Но она очень горевала, бедняжка.
- Тогда ты и сделал ей предложение?
- Да... То есть, нет, не сразу. Я сделал предложение Терезе.
- Терезе? Ты, папа? - воскликнула я в изумлении.
- Уже после того, как она вернулась из больницы. Она была прикована к постели почти год. Потом начала немного ходить, тут я и предложил ей выйти за меня.
- А она?
- Что ты! Она сразу и бесповоротно мне отказала. Сказала, что и так принесла горе в мою семью, и не хочет добавлять еще забот. К тому же, врачи сказали, что она не сможет иметь детей... Тогда мы и сблизились с Кларой, общее горе нас сблизило. Она была такой нежной, милой... ну, да ты знаешь.
- Вот почему Тереза так перепугалась, когда я упала с качелей! И мама тоже. Теперь я понимаю...
- Да, дорогая. - вздохнул отец, - Это Тереза тогда попросила меня, чтобы я спилил этот дуб, и поставил забор. Она хотела, чтобы твоя мама была спокойна. Она ее понимала.
Мы помолчали.
- Папа... а ты был счастлив с мамой? Я имею в виду, ты никогда не думал о том, как бы все было, если бы Тереза...
- Нет, дорогая. - улыбнулся отец. - У Роберта было больше шансов жениться на ней, так что, я бы все-равно женился на Кларе. Мы прожили счастливо. Хотя, я знаю, что Клара всю жизнь тосковала о Роберте.
- Почему ты так думаешь?
- Я пару раз предлагал ей вырубить часть кустов смородины, но она не согласилась. Я потом только понял, что она варила это варенье... словом...
- В память о Роберте? - подсказала я. - Ведь это он любил смородиновые сладости.
- Да. - вздохнул отец. - Это была такая дань его памяти.
Мы снова замолчали.
- Тереза пережила Клару на два года. - заговорил отец уже спокойно. - Мы очень много говорили с ней в последний год ее жизни. О разном... Лишь однажды она заговорила о том случае, когда ты упала с качелей и тебя перенесли в ее дом. Она сказала, что когда увидела тебя, лежащей без сознания, то словно заново ощутила всю ту боль, что испытала после падения. А еще она передала тебе подарок.
- Мне? Подарок?
- Держи. - отец достал из кармана что-то плоское, завернутое в тонкую бумагу, и протянул мне.
Я развернула. Это была лаковая миниатюра. Веревочные качели на изогнутой ветке. На качелях лежит, забытый ветром, дубовый листочек. И в самом низу стояла подпись: "будь легка!"