За нами давно вже спостерігають з Венери, і вони вважають нас ходячим мішком з м'ясом ... - доказ тому моя історія ...
На Земле меня зовут Таня, но мое настоящее имя произносится иначе, у землян нет таких звуков. В нем пение кратера вулкана сливается с шелестом волн, восхищение лунной лилией сочетается с нежной щекоткой.
Мой адрес — планета Венера. Долгие годы мы зачарованно наблюдали за Землей в телескопы. Существа, населяющие ее, очень необычные. Чего стоит одна их структура! Мясной мешок, сквозь который просвечивает сияние фонарика, что спрятан в груди! Землянин злится - его фонарик окрашивается в багрянец, чувствует печаль — сереет, жаждет чего-то — наливается жизнерадостно-желтым, влюбляется - изумрудным, рисует, играет, танцует и вовсе озаряется фиолетовым, и еще тысячи, тысячи оттенков! Огоньки постоянно переливаются и вся Планета похожа на искрящийся цветок из долины эмоционирующих растений (у нас на Венере такая есть). Я любовалась ею, греясь в кратере вулкана или плескаясь в углекислородном океане.
У нас все по-другому. В отличие от этих инопланетян, мы — одна огромная серебряная душа Венеры, расколотая на миллионы частей. Любой осколок может на несколько секунд слиться с другим. И для этого не надо делать специальных усилий, достаточно просто находиться рядом. Поэтому у нас общие радости и печали, страхи и заблуждения, знания и опыт. После общения с разумными вихрями, проживающими на Юпитере (что за диковинная цивилизация! Питаются разрядами молний!), мы решили наконец-то заняться Землей.
Наши серебристые очертания просвечивали сквозь атмосферу этой планеты, люди не замечали нас ни в дрожании воздуха, ни в трепетании водной глади, а сны, в которых мы говорили с ними, и вовсе забывали. Поэтому чтобы выйти с ними на контакт, мы действовали по стандартной схеме для не слишком развитых планет: нашли семью, где давно хотели детей, но не могли притянуть нужный «фонарик». То ли им не хватало сил, то ли подходящего «фонарика» рядом не было.
И подослали меня. «На несколько десятилетий ты утратишь способность чувствовать каждого из нас, так как будешь слишком далеко, - сказал куратор, - Это тебе не Меркурий! Но мы будем по возможности выходить на связь.» Я кивнула, признаться, это меня не слишком пугало. Экспедиция обещала быть не очень долгой — жизнь обитателей этой планеты составляет не более сотни лет.
Чтобы написать доклад об ледяных великанах Урана, мне пришлось торчать в неповоротливом холодном теле три века! Тело землянина мне понравилось, оно было мягкое и теплое, хотя снаружи было так холодно, что я завопила. Тогда моя «мама» прижала меня к себе, и наши фонарики слились в одно целое. Я чуть ни захлебнулась в инородной энергии под названием «счастье». Я чувствовала и волнение молодой акушерки, впервые принимающей роды и нетерпеливое ожидание моего «папы», томящегося в коридоре. Эмоций землян было так много, что я испугалась, что они разорвут мою плоть! Вот бы кто-то из «наших» испытал что-то подобное!
***
Но другого «нашего» (жителя Венеры, верянина) впервые я встретила только в детском саду. Кроме моего Института на Венере есть еще один Институт, заинтересовавшийся Землей. И, хотя это противоестественно для верян, (нам чужда конкуренция, мы мыслим друг друга единым существом), однажды, во время исследования Золотых Городов Солнца, они специально подсунули в нашу команду ученого, который себя плохо чувствовал, чтобы из-за «слияния» с ним каждый из нас испытывал головокружение и слабость.
Как только мы обратили внимание на Землю, в их лабораторию была доставлена почва с этой планеты на анализ. Нет бы изучать цивилизацию разумных молекул на кольцах Сатурна или скоротечную жизнь комет, опыт все равно общий! Тогда я еле сдерживала столь нетипичное для верянки раздражение на других. И уж никогда я не думала, что буду так рада, встретить их агента в песочнице! «Я не одна! Вместе мы все преодолеем! Даже жуткий суп, эту луковую жижу! Справимся со свалившейся на нас чужеродной энергией — раздирающей радостью, прижимающей к земле тоской, жгучей болью. Но при виде меня он почему-то зашелся в плаче. Понаблюдала за ним, удалось установить причину.
Серебристое сияние агента окрашивалось в цвета находившихся рядом землян. Шла ли мимо девочка, задумчиво разговаривая с плюшевым медвежонком, фонарик верянина отражал ее спокойное голубое мерцание. Лупил ли маленький землянин совком всех в песочнице, свечение верянина становилось таким же - злым и багровым. Цвет агента менялся каждую секунду, как шкура хамелеона. Ученый рыдал.
- Агент 89062. Ты помнишь меня? - он посмотрел ничего не понимающими серыми глазами. И заплакал еще сильнее. Нас предупреждали, побочный эффект рождения в теле ребенка грозит постепенным забвением того, кто ты и зачем находишься на этой планете. «Ты верянин, слышишь, ты — верянин!» - шепнула я ему на ухо и на какое-то время его глаза снова стали осмысленными. Но вечером я слышала, как его «мама» пожаловалась воспитательнице, Нонне Ивановне:
- Мой сын Коля страдает небольшими отклонениями, - и показывала рисунки, на них были милые сердцу края — вот мой любимый вулкан, в котором так приятно купаться, окунаясь в лаву, вот — садик из лунных лилий, - Но врач считает, что ему лучше находиться среди здоровых деток.
Нонна Ивановна, в отличие мамы Коли, думала, что место ненормальных с такими же, и добилась того, чтобы Ученого перевели в другой сад — для отсталых детишек. Во снах я просила Институт передать правительству, что агент 89062 не справляется с миссией, ему тут плохо.
- 89062 — как и ты, отколовшийся разум. Мы можем помочь, только если он сам пришлет просьбу о том, чтобы его эвакуировали, - последовал лаконичный ответ, - Иначе это будет расценено, как несанкционированное вмешательство, как агрессия. Или этот разум достиг больших успехов, его труд более продуктивен, чем твой ***?
Тогда я впервые испытала нехарактерное для верянина «одиночество» — дома мы были едины, но здесь, среди инородных организмов, никто не поможет. Я весь день провалялась в кровати, моя «мама» решила, что я заболела. Она осталась сидеть со мной, я чувствовала как в ее груди сжимаются красные огоньки тревоги. И я уже не понимаю, чью я ощущаю тревогу, ее или свою.
«Мама», вдруг почувствовав холодноватое прикосновение моего «сканера», отстранилась и посмотрела на меня странно, будто бы видела не ребенка, а что-то неизвестное. Через миг наваждение прошло, но «слияние» между нами больше не было прежним. Она часто рассматривала меня ночами. Что она ожидала? Что сквозь нежную кожу девочки Тани начнет проступать моя истинная серебряная оболочка и третий глаз?
***
С первыми сложностями «слияния» я столкнулась уже в школе. Я могла бы разгромить их силой мысли, развалить все — и эту раздевалку, и все это здание. Или отправить сообщение о враждебности населения планеты «Земля» и на эту планету обрушились бы войска Венера. Но почему-то вместо этого три землянки держат меня, одна поднимает футболку. Почему-то мой третий глаз на животе, сканирующий пространство, поднимает всем настроение. Сегодня я не успела замаскировать его, когда во время прыжка на физкультуре у меня задралась футболка. К счастью, это видела только наша староста Ксана. Я сумела быстро срегенерировать свое тело так, чтобы замаскировать глаз под пупок. Но когда наступила переменка, девчонки застали меня врасплох. Они накинулись...и победили.
- А давайте еще ее осмотрим! Интересно, что еще у нее там? Может быть, хвост растет, - задыхается от хохота Оксана, - или рога из попы?
Им кажется, в другом строение тела есть что-то унизительное. На меня накатывает их злая радость, она заполняет меня полностью. И вместо того, чтобы, как принято у землян, дать отпор, я начинаю глупо хихикать и уже не знаю, где их радость, а где мое чувство унижение и почему-то стыда. Из-за «слияния» мне становится умопомрачительно весело от того, что весело им. Я смеюсь, презирая себя за этот смех, и ничего не могу с ним поделать.
***
- Я давно заметил, что ты обладаешь эмпатией, еще когда ты заплакала из-за того, что твой одноклассник сломал ногу, - устало рассказывает мне психолог, глядя красными от недосыпа глазами. То видео с «третьим глазом» разошлось по сети. Я наврала «маме» и «папе» о том, что глаз куплен в магазине розыгрышей, и я таким образом пыталась привлечь внимание. Для землян пубертатного периода это типично. Мама не поверила, насторожилась и осмотрела мое тело. Третьего глаза не обнаружила.
На всякий случай родители попросили понаблюдать за мной школьного психолога. Вот он рассказывает про зеркальные нейроны, которые заставляют нас чувствовать то, что чувствуют другие люди. Например, смотришь, как другой человек танцует, тело чувствует себя уставшим будто бы это оно двигалось. Как интересно, не знала таких подробностей о строении мозга землян. Интересно, он чувствует, как у меня зудит кожа от того, что я не привыкла к солнцу, также как я чувствую прожженную дыру в его груди? Ничего он не чувствует! Психолог продолжает говорить что-то там, про нейроны, а сам находится где-то далеко-далеко, там, в пустой квартире, из которой ушла любимая, «фонарик» которой озарился противной рыжей обидой.
- Поняла? - он устало поднимает на меня глаза. Тогда я впервые сказала землянину то, что сидело в глубине его сердца, то, что он хотел услышать.
- Она Вас все еще любит, - слова вырвались у меня сами. Психолог вздрогнул, его фонарик из тоскливо-серого, начал наливаться голубоватым цветом надежды. Степан Аркадьевич пытался меня перебить, но я говорила и говорила все, что его внутренний «фонарик» так долго хотел услышать. И то, как она скучает по нему, сидя долгими вечерами перед унылым телевизором и то, что она каждую ночь хочет набрать его номер и лишь страх, что ее не примут назад, мешает нажать «вызов».
Моей «маме» Степан Аркадьевич сказал, что мне необходима серия консультаций. Каждый раз он честно пытался поговорить обо мне. Но где-то минуте на шестой в его глазах читался безмолвный вопрос: «Что она делает? А что чувствует? Пожалуйста, расскажи!»
- Ты потрясающая, - шептал он, когда я отвечала его собственными фантазиями. И больше меня не замечал. Будто мое тело вновь было серебристым, просвечивающим сквозь кресло и портрет Фрейда. Он был первым землянином, что идентифицировал меня как «родную душу», хотя я не делала ничего «родственного» просто произнесла его же мечты!
***
Веряне, чтобы люди не рассматривали ваше тело и душу с любопытством биолога, вскрывающего лягушку, подслушивайте их мысли, сливаясь с цветом фонарика, и оглашайте вслух то, что они хотят услышать! «Да, твой парень такой козел, раз не может снова верить тебе после измены», «Да, ты действительно ни в чем не виновата», «Это она получила по заслугам, ты всего лишь вспылил».И землянам кажется, что ваш фонарик светится их цветом, они никогда не поймут, какой цвет у вас на самом деле! Идеальная стратегия для изучения этих существ!
- Знаешь, никогда еще у меня не было подружки, которая настолько бы была на меня похожа! Мы обе любим и реп, и кататься на снегоходах, - восторженно восклицает Оксана, та самая, что два года назад безжалостно задирала мне футболку, уничтожающе высмеивая иное строение тела, - И вкусы в одежде у нас одинаковые! А уж про мои отношения с парнями...никто меня так как ты не понимает! Ты — просто находка!
- Мне кажется, мы изначально были созданы друг для друга. Я не думал, что бывают настолько похожие люди, - удивлялся мой парень (с тем как я научилась использовать свою способность, найти его оказалось не так-то сложно), - Вот не верил я в эту ерунду про вторую половинку! Ты любишь волейбол и хоккей, ешь те же чипсы, слушаешь тот же музон.
Я не врала, я правда умела любить те же чипсы и наслаждалась той же музыкой, когда находилась рядом. Киваю. Когда он обнимает меня, обхватывает теплыми земными руками и кружит в воздухе, мое свечение сливается с его, я не знаю, мое ли это - воодушевление и влюбленность? Его ли это — серебряная грусть?
Только «маму» было не обмануть. Однажды ночью она прошептала папе, защекотав (я чувствовала!) своим дыханием его ухо:
- Все мои подруги жалуются на своих дочек: дочь Лены гуляет до самого рассвета по садам да паркам, дочь Насти набила тату. А с нашей никогда не было проблем. Как она узнает, что мне нужно принести чай, когда я хочу чаю? Что нужно помыть пол, когда я слишком устаю, чтобы его помыть? Иногда мне кажется, что она просто сделана для нас, а иногда, что она как будто бы не «родная», инопланетянка, понимаешь?
***
По-настоящему «родное существо» я увидела только раз. В тот день я ехала в автобусе на собеседование. Конечно, правительство Венеры не оставит меня без средств к существованию. Я то находила деньги прямо на дороге, то ко мне подходил прохожий и, молча протянув пачку купюр, растворялся в ночной темноте. Но недавно поступил запрос на изучение гос структуры. У меня есть все — и поддельный диплом, и основные навыки, закачанные в подсознание.
Я думала о том, как лучше себя презентовать будущему начальству, когда почуяла: на переднем сидении едет верянин. Я поступила совсем непрофессионально, как какая-то глупая землянка, начав пробираться к нему. Наверное, это безумие через весь салон лезть к незнакомому индивиду! Мы лишь на секунду встретились взглядами. С виду он выглядел как обычный парень, карие глаза, легкая небритость, рассеянный взгляд. Тысячи таких бегут от метро на работу ежедневно. «Может быть, показалось?»
Мои ноги натерли туфли на каблуках, эти пыточные изобретения землян. Его сканер коснулся меня нежно, практически любовно. Наши невидимые тела соприкоснулись. Он почувствовал мою боль, пульсирующую красным. Я чувствовала, как за грубым мясным костюмом человека вибрирует абсолютно серебряная Душа. Душа Верянина.
Поморщившись от моих ощущений, встал, уступая место. Вместо того, чтобы по-землянски броситься в его объятья, я просто сказала: «спасибо». На следующей остановке он вышел. Побрел своей дорогой, выполнять свое задание. Интересно, что он изучает, может быть, ищет ответ на вопрос: зачем люди при встрече пожимают друг другу руки? Или пытается выяснить тайну пакета с пакетиками? Я не знала. Через пару кварталов я перестала чувствовать его горечь, а еще через пару - слышать его разум.
***
Вернувшись домой, я продолжила заполнять ментальные документы по прошлому запросу: выяснить причину, по которой люди пишут в книгах придуманные истории. Правительство Венеры все не могло понять, зачем писать о том, чего никогда не происходило, и тем более, зачем кто-то это читает. Мы даже взломали мозг одного писателя. Забавный был диалог!
В: (веряне): Вы записываете то, что реально произошло?
П (писатель): Нет, я эти события придумал.
В: Значит, вы врете читателям?
П: Нет, они знают, что это все выдуманное.
В: Зачем тогда земляне это читают?
П: ???
Так и не добившись хоть какого-нибудь ответа, мы пожелали удачи в выдумывание несуществующих историй и покинули его сновидение. Сейчас я поняла, зачем землянам книги — чтобы прожить то, что никогда не происходило. Я вот мысленно проживаю в мечтах то, что было бы, если бы я вышла из автобуса вместе с тем верянином и мы бы улетели с Земли далеко-далеко на Венеру. Мы бы выращивали свой маленький садик луноцветов и любовались на землян с их сиянием откуда-то издалека.
За окном смеркается. На темном небе виден, мой дом, сияющий серебряным цветом однородных, гармоничных Душ. Мое исследование еще не закончено. Сколько еще продержится это тело? Лет сорок? Шестьдесят? Всего ничего по сравнению с Вечностью. Я вздыхаю и начинаю продумывать отчет. Возможно, я даже выйду замуж и рожу детей, как среднестатистическая землянка. Если полюбят, мое сияние, может быть, даже засветится отражением того изумрудного огня, что на Земляне называют «любовью».
Но мне легче жить зная, что по планете Земля бродит еще один не сошедший с ума верянин. И где-то там вдалеке летает покрытая дымкой серебряная планета.