Анна вышла из больничного корпуса и вдохнула полной грудью свежий осенний воздух. Потом ещё, и ещё раз. Голова немного закружилась. Ей казалось, что она чувствует, как легкие внутри расправляются.
Промелькнула мысль: «А вдруг не смогу больше дышать свободно, с радостью? Теперь ждать результат биопсии. Жить несколько дней, словно над головой висит дамоклов меч. И что я буду делать, если диагноз подтвердится? Как сказать дочери, мужу? Не сказать нельзя. Это пока есть надежда, что всё может оказаться не так страшно, можно скрывать. А потом не смогу держать боль и страх в себе».
Так размышляла она, идя к остановке. «Никогда не думала, что это может случиться со мной. Нет, не так. Гнала от себя подобные мысли, но боялась, как все». На скамейке под пластиковым навесом уже сидели три человека. Сразу и не заметишь разницу между обычными горожанами и теми, кто вышел, как и она, из онкодиспансера, проведя в нём несколько часов.
Подъехала маршрутка и Анна села у окна. Всю дорог смотрела на проплывающий мимо город, а мысли вращались вокруг биопсии. Ни расслабиться, ни забыть, ни избавиться от нервозного ожидания. «Обречённость идущего на казнь. Он тоже, наверное, надеялся на чудо, что придёт кто-то и отменит приговор. Я себя чувствую так же». За стеклом мелькали деревья с пожелтевшей и рыжей листвой. Анна поймала себя на мысли, что старается запомнить, впитать в себя запахи и краски осени.
Подходя к дому, постаралась успокоиться, не думать о плохом. Шла ближе к краю тротуара и шуршала пожухлыми опавшими листьями. Дома старалась вести себя как обычно.
- Ты чего-то сегодня рано? И грустная. Не заболела? – Муж внимательно присмотрелся к Анне.
- Погода хорошая. Ушла пораньше с работы. Скоро дожди зарядят, похолодает. - Анна вздохнула. – Всё нормально. Грустно, что зима впереди. – Она поймала озабоченный и недоверчивый взгляд мужа и через силу улыбнулась. – Зови Дашку, ужинать будем.
Время текло медленно, томительно. Мир, словно замер, ждал вместе с ней ответа. Анна поминутно смотрела на стрелки часов, но они словно устали, не спешили перескакивать на следующее деление. «Скорее бы прошёл этот день. Скорее бы узнать ответ. Хоть какая-то определенность появится». Она то торопила время, то хотела, чтобы завтра не наступило никогда.
Через несколько дней она снова приехала в больницу. Под ногами уныло шуршали опавшие листья. Лавочки грустили в одиночестве. В регистратуру выстроилась длинная очередь. Анна прошла мимо. Врач сказал, что за ответом можно прийти так, без талончика. Она поднялась на второй этаж.
Стены узкого коридора выкрашены унылой серо-голубой краской. Вдоль них, у дверей кабинетов стояли стулья. Анна не нашла свободного места, встала у окна, оперлась поясницей о край подоконника. Взгляд упёрся в старый пожелтевший плакат, демонстрировавший, как нужно осматривать грудь. Она отвела глаза. Куда ни глянь, везде одинаковые застывшие испуганные лица. «У меня, наверное, такое же».
Из кабинета вышла женщина. Ни на кого не глядя, опустив голову, пошла в сторону лестницы. Следующая пациентка зашла в кабинет. Анна села на освободившийся стул. Теперь не видно ужасного плаката и можно смотреть в окно на верхушки деревьев. Но взгляд всё равно скользил по лицам. Никто ни с кем не разговаривал. Да и о чём? Здесь у всех одна проблема, один страх. Это должно бы объединять женщин, но все здесь выглядели страшно одинокими. Боль одна, но каждый переживает её в одиночку, по-своему.
«Господи, неужели нельзя построить более широкие коридоры, чтобы люди не сидели нос к носу. И так тяжело, а от взглядов некуда деться. Хоть бы на стены какие-то картины повесили, жизнеутверждающие. Сидят люди по нескольку часов среди боли, страха и отчаяния. А это ещё начало. Сейчас выйдет женщина и я войду. Не могу сидеть здесь и ждать. Будь что будет. Если ответ отрицательный, пойду сразу в храм и свечку поставлю. Кому? Какая разница. Перед всеми иконами поставлю. А если… Нет! Не думать…»
Её мысли прервала открывшаяся дверь. Вышла женщина с покрасневшими от слёз глазами, шумно хлюпала носом. Ожидающие своей очереди в коридоре проводили её сочувствующими, понимающими взглядами. Никто не спешил в кабинет. Анна встала со стула и подошла к двери.
- Мне только ответ получить. Сказали, без очереди можно, — всё же произнесла Анна, ни к кому конкретно не обращаясь, и на одеревеневших, негнущихся ногах вошла в открытую дверь.
Строгая женщина в белом халате писала что-то. Анна без приглашения села напротив. Стиснула руки на коленях до побелевших костяшек пальцев. Её била мелкая дрожь. Над верхней губой выступили бисеринки пота. Она молчала и смотрела на доктора. Та отложила карту и стала в стопке искать другую. Анна увидела на серой обложке своё имя. Несмотря на страх и нервозное состояние, удивилась. «Откуда она знает, что пришла я? Она даже в мою сторону не посмотрела. Или я не заметила?»
У Анны зачесалась шея. Казалось, что по ней кто-то ползает, щекочет лапками. Она провела трясущейся рукой, смахивая невидимого паучка. Но шея продолжала чесаться. «Нервное», — поняла она.
- Ну что. – Врач скользнула по Анне взглядом и уткнулась в карту. Анна ещё сильнее стиснула пальцы. – Опухоль доброкачественная. – Анна не дышала, ждала. До неё не сразу дошёл смысл слов. – Я напишу вам, что принимать. Через полгода, не позднее, нужно проверить ещё раз. Опухоль небольшая. Нет необходимости её сейчас удалять. Если только будет увеличиваться…
Говорила, не глядя на Анну. «Наверное, привыкла не смотреть в глаза, чтобы не видеть, как в них исчезает надежда».
- Снова записываться? – Анна услышала свой хриплый дрожащий голос.
- Да. – Доктор протянула исписанный листок с назначением.
Анна не могла спрятать счастливую улыбку, хотя ещё до конца не верила, что всё позади. Поймала чей-то завистливый осуждающий взгляд и поспешила по коридору к лестнице. Ноги дрожали и плохо слушались. На первом этаже очередь в регистратуру стала ещё больше.
Она протиснулась к гардеробу, надела пальто, и поспешила к выходу. «Всё. Полгода жить и не бояться, ни ждать, не готовиться…» Снова Анна вдохнула прохладный воздух, но теперь с облегчением.
На скамейке под навесом остановки сидела пара стариков. Анна встала поодаль.
- Может, всё-таки такси вызову? От остановки до дома идти прилично. И когда она приедет? А ты устала. Столько часов просидели в больнице. – Сказал старик и покачал головой.
- Дорого. Крупы купить, молока, хлеба на эти деньги можно. – Потихоньку дойду. Сюда же добрели, – отвечает старушка.
Оба бледные, сморщенные, уставшие. Анна подумала, что в таком возрасте естественно болеть. Старики прожили отпущенный им век... Но ей тут же стало неловко. «А я доживу до старости? У меня есть полгода, чтобы надеяться на это».
- Никогда меня не слушаешь, поперешная. Могли бы давно быть дома. – Не унимается старик.
Анне вдруг захотелось сделать для них приятное. Она может себе это позволить. Ей ничего не стоит вызвать старикам такси, оплатить. Она уже полезла в карман за телефоном, как из-за поворота выехала маршрутка. Старики засуетились, встали, кряхтя и поддерживая друг друга, подошли к краю тротуара.
Пара села на переднее сиденье, и старик вытащил из кармана мелочь, стал заскорузлым пальцем отсчитывать за проезд на дрожащей ладони.
- Я заплачу. – Анна тронула старика за плечо и подала водителю купюру – За троих. – Голос её при этом звенел.
Ей стало немного стыдно за своё радостное настроение, за то, что повезло сегодня. А всего десять минут назад она умирала от неизвестности и страха. Старики недоумённо на неё посмотрели. Дед убрал монеты в карман и всю дорогу поглядывал в её сторону.
Анна вышла, не доехав до дома. С остановки были видны золотые купола с крестами. Не раздумывая, зашла в пустой, пахнущий ладаном, храм. Гулко раздались её шаги. Анна пошла на цыпочках, виновато вжав голову в плечи. Она купила десяток свечек и ставила по одной на все подсвечники.
Останавливалась, вглядывалась в лики на иконах. Чьи-то глаза смотрели грустно, чьи-то строго, но без страха и боли, как на лицах людей в коридорах онкодиспансера.
Дома она готовила ужин, весело гремела посудой, порхала по квартире. Муж зашёл в кухню и пристально посмотрел на Анну.
- Зови Дашку. Я шарлотку испекла. – Анна разливала по чашкам дымящийся чай.
- Так и не скажешь, что случилось? То ты застывшая ходишь, в одну точку уставившись, то возбуждённая какая-то. – Муж не сводил с Анны подозрительного взгляда.
- Честно, всё хорошо. – Анна поставила чайник, подошла к мужу и положила руку на его плечо.
Он тут же накрыл её своей большой горячей ладонью.
- А я уж грешным делом подумал, что любовника завела. Переживать стал. – Муж смотрел в глаза, ища подтверждение своим догадкам.
- Скажешь тоже. Правда. Всё хорошо. – Анна прижалась головой к его груди.
- А что я мог думать? Ты сама не своя ходила последнее время. И взгляд тоскливый, и смотрела, словно прощалась.
- Ты от меня нескоро избавишься, не надейся. – Анна шутливо боднула головой мужа в грудь и засмеялась. – Чай остывает. Дашка! – крикнула она в сторону комнаты.
- Я уже здесь, — раздался совсем близко, за спиной голос пятнадцатилетней дочери. – Пахнет как вкусно!
Анна раскладывала на тарелки куски шарлотки и думала, какая всё же хрупкая грань между бедой и счастьем. Вспомнила беззащитных стариков на остановке. Снова стало стыдно за свои мысли. «Надо было всё-таки им вызвать такси».